Горькие шутки
Трудно со Сталиным полемизировать: ты ему сноску, а он тебе — ссылку.
Карл Радек, революционер, публицист. Убит в тюрьме.
ПЕРВОЕ интервью в новом статусе реального главы государства получилось ничем не лучше старых, если не хуже. Это, конечно, не comme il faut обсуждать вот так работу коллег, но, к сожалению, нам приходится говорить об этом интервью в силу того, что это было первое неформальное послание Касым-Жомарта Токаева общественности в роли полновластного руководителя. И то, каким оно вышло, касается всех казахстанцев, поскольку раскрывает (или, наоборот, не раскрывает) то, что ждет нашу страну. И в этом плане даже мелкие детали, оговорки, шуточки – все это отражает миропонимание человека, которому, наконец, полностью принадлежат бразды правления страной. И то, что мы увидели, никакого оптимизма не вызвало, если не сказать наоборот.
Первое, что отметили все наблюдатели в случае с интервью «Хабару», это, конечно, сам выбор инструментария для общения с обществом. Разговор tet-a-tet с красивой женщиной, это, конечно, и женатому мужчине приятно, не говоря о нашем президенте со статусом «в разводе» в графе «семейное положение». Но тут речь шла о событиях, по которым государство объявляло траур, поскольку только по официальным данным погибли 227 человек, и такой формат, да еще и начавшийся с легкомысленных сторисов в Инстаграм – вовсе не то, чего ждали люди. В целом же, вопрос не в том, вела интервью красивая женщина или нет, а в том, почему президент Токаев, наконец, не ограниченный влиянием старшего товарища, не мог провести полноценную пресс-конференцию? Во всем мире стандартом вменяемой демократической власти является не «эксклюзивное» общение с медиа, а когда политик выходит к десяткам и сотням журналистов, которые задают ему самые острейшие вопросы, беспокоящие общество. И это не только на Западе, но и в той же России Владимир Путин устраивает не реже раза в год большую пресс-конференцию. Именно такой подход, а не заверения журналистки в том, что она «не в президентском пуле» и оттого – независима (при этом, общаясь с президентом чуть ли не как старые знакомые), могут действительно убедить общество в том, что интервью прошло по-настоящему, а не срежиссировано так, как удобно гостю.
Второй знаковый момент – язык. Как известно, в нашей стране есть один государственный язык – казахский, и один язык межнационального общения – русский. Сегодня – большой вопрос, на каком из двух языков говорит больше людей, однако, и это не должно быть императивом для главы государства, который обязан свободно говорить на казахском и пропагандировать его. В свое время, Назарбаев заложил определенный стандарт – начинать и заканчивать речь на казахском, оставляя массив основной ее части русскому, с дублированием знаковых моментов на государственном. Токаев придерживается этой модели в официальных речах, но за пределами текста с бумажки, он от него почему-то отошел. Но это крайне неприятно расставило акценты – президент Казахстана в такой полунеформальной обстановке совсем не использует казахский язык. Неужели у того же «Хабара» не нашлось второй яркой журналистки, которая бы задала хотя бы пару вопросов так, чтобы это было понятно для казахоязычной аудитории? Даже, если самому главе государства это сложно, на то и «эксклюзивное общение», чтобы такие моменты можно было решить телесуфлером с заранее подготовленным текстом. А то у нас в парламенте ушедший на этой неделе спикер Нурлан Нигматуллин всегда жестко критиковал министров, которые не могут ответить на казахском языке на вопросы депутатов, а президент полностью выступает на русском. Умышленно или нет, но то, как был избран язык общения этого эксклюзивного интервью - также политический вопрос, в котором президент Токаев расставил свои приоритеты совсем не так, как заложено в декларациях государственной политики.
Усилилось это неприятное ощущение по поводу отхода от старых принципов национальных интересов, заложенных со времен обретения независимости, и благодаря откровенно неуместным шуточкам и параллелям про Сталина. Анекдот про Берию, который жалуется Сталину на пьющих писателей, а тот ему отвечает, что других у него нет, это страшный mauvais ton (моветон) для человека, который отличает Гегеля от Бабеля. Хотя бы потому, что именно Исаак Бабель – это один из тех репрессированных советских писателей, арестованных и расстрелянных в 30-х годах по надуманным обвинениям, которые их заставили признать под жесточайшими пытками. И таких, как Бабель, Мандельштам, Хармс, Корнилов – сотни и тысячи среди миллионов репрессированных советских граждан. В огне сталинских репрессий сгорела почти вся плеяда первых казахских поэтов и писателей. Зная это, шутить про то, что у Сталина других писателей не было, это настоящий политический цинизм, который еще более неуместен на фоне многочисленных жалоб о пытках в полиции казахстанцев, задержанных по подозрению в причастности к январским событиям.
Еще более усиливается этот негатив в виду еще одной параллели со Сталиным, использованной Токаевым при описании обстоятельств, при которых он отдал приказ стрелять на поражение без предупреждения во время событий 4-5 января. «Люди, я имею в виду руководителей правоохранительных органов, опасались брать на себя ответственность, полная безынициативность. Я им сказал: если бы маршал Рокоссовский и маршал Жуков каждый день спрашивали бы разрешение у Сталина о тех или иных действиях — они бы выиграли войну? Это была настоящая война, нужно было брать на себя ответственность, наши законы таковы», - заявил Токаев. Даже просто сравнивать то, что, по крайней мере, начиналось, как гражданские выступления, что проходило прямо на улицах мирных городов в течении всего нескольких дней, со Второй мировой войной, сопровождавшейся чудовищными военными преступлениями с обеих сторон, это даже не дурной тон и политический цинизм, это просто подмена понятий. Однако именно она, кстати, и объясняет, почему президент так легко относится к тем фактам пыток и смертей, которые происходили и, наверное, еще происходят сегодня в следственных изоляторах – если бы о пленных немцах переживали, выиграли ли бы войну?
Само то, что глава демократического государства проводит параллель между собой во время массовых беспорядков и Сталиным в период мировой войны – это все крайне тревожно. Казахстан не меньше, а, может, и больше других пострадал о тоталитарной системы сталинизма – почти половина народа погибла из-за искусственно организованного голода в ходе массовой коллективизации, степи опутала сеть карательных лагерей (в том числе и для тех, чья вина состояла просто в родстве с осужденными), десяток народов сослали к нам, как «нации-предатели», перестреляли почти всю интеллигенцию, аристократию, просто хозяйственных людей, как «баев и кулаков». И вот теперь глава нашего государства запросто сравнивает себя со Сталиным. Если бы какой-нибудь немецкий или австрийский политик хоть с полсловечка что-то сказал о Гитлере без жесткого осуждения, то его бы затравили так, что он сам бы уволился или закончил карьеру. А у нас, человек, который столько проработал в Европе, в том числе в международных организациях, чьей задачей является защита прав человека, не находит для себя других сравнений, кроме как с создателем одной из самых людоедских, человеконенавистнических политических систем в мировой истории. И то, что было бы простительно какому-нибудь «человеку от сохи», который, может со школы книжек не читал, и действительно не отличает Гегеля от Бабеля, никак не получается воспринимать снисходительно от интеллигента, чиновника и дипломата. Дипломат обучен не говорить ничего того, что не имело бы смысла. И если он шутит про Сталина, то это, простите, месседж. Только о чем? О жесткости власти и борьбе с коррупцией или о возрождении человеконенавистнической идеологии и политических репрессий?
Кто-то может сказать, ну пошутил, ну провел такую параллель, может недавно книгу такую читал, ну посадил перед собой одну журналистку, чтобы не потеть перед аудиторией, что такого, разве это главное? Может быть, и нет. Но именно это раскрывает нам то, что не проговаривается президентом открыто. То, что сегодня он сыплет обещаниями, за все хорошее и против всего плохого, это, извините, ни о чем не говорит. Мы 30 лет слышим благие слова и видим совсем иную реальность. Но, когда человек, который берется строить «новый Казахстан», из всего спектра политических лидеров мировой истории – от Древнего мира до современности – выбирает Иосифа Сталина, то это не может не беспокоить. Потому что при Сталине тоже много говорили о демократии, «народовластии», а не деле чудовищным образом уничтожались миллионы людей, лишались элементарных прав все граждане, нарушались законы Божьи и природы. И если сегодня мы будем относиться к этому легкомысленно, не извлекая уроков, или извлекая, но не те, то все остальное – декларации, официальные речи, планы – не будет иметь никакого знания, ибо мы вернемся туда, откуда 30 лет так неудачно пытались уйти…
