Как корабль назовешь…
…На збережение, которое междо воюющими во время какого переговора для безопасности от одного другому люди знатные даются, доколе договорятся или оставят и оных паки разменяют. Другое, от ненадежных подданных берутся знатных людей дети и братья родные, как то у нас от многих степных народов, тако, яко от горских, татарских и других народов берутся и на довольном пропитании содержаться.
Василий Никитич Татищев, тайный советник, начальник Оренбургской комиссии 1737-1739 гг., о термине «аманат»
НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ довольно незаметно прошел внеочередной съезд «Нур Отана», спустя всего лишь чуть более месяца после предыдущего собрания партии, созданной Нурсултаном Назарбаевым. Вопреки нашим прогнозам, второй президент Токаев не распустил политическую организацию своего предшественника, которую с конца января он лично возглавляет. Вместо этого был «дочищен» Политический совет партии – оттуда был исключен последний крупный функционер-ставленник Нурсултана Назарбаева – экс-спикер мажилиса Нурлан Нигматулин. В самом мажилисе практически одновременно со своей должностью депутата рассталась старшая дочь бывшего главы государства – Дарига Назарбаева, ставшая последним представителем семьи первого президента во власти. Кроме этого, из важного, партия власти провозгласила радикальное обновление и перестройку своей работы, а также сменила название – на Amanat. Это арабское по происхождению слово очень многозначительно, и может означать, как «что-то доверенное на хранение», «наказ», «обязательство», так и «залог», «заложник». Последнее, кстати, наверное, наиболее точно отражает то положение, в котором оказались политические власти страны в ситуации, когда их основной «геополитический союзник», Россия, напала на Украину и подверглась международному остракизму и массированному санкционному давлению со стороны мирового сообщества. Возможно именно это и смешало карты Токаеву, который, казалось, уверенно шел к тому, чтобы полностью сменить партию власти и провести парламентские выборы в короткие сроки.
Теперь, когда наша страна тоже начала чувствовать на своей экономике убийственность ограничительных мер «коллективного Запада», не только политическая повестка второго президента, но и перспективы страны в целом находятся под угрозой. С одной стороны, он, очевидно, очень обязан Кремлю, который не только поддержал его в январе, прислав войска, но и, судя по всему, является архитектором самой сделки по разграничению влияния между Токаевым и семьей Назарбаева. С другой стороны, открытая поддержка агрессии против Украины вызовет жесточайшую санкционную бомбардировку, которая способна превратить в руины итак не слишком крепко стоящую на ногах экономику страны, что может окончиться возвращением народа на площади и повторением январских событий в еще более худшем и кровавом варианте. Поэтому, скорее всего, основная задача для Нур-Султана (в смысле – Токаева) на сегодняшний день – это просто выжить, просачиваясь между каплями фонтана из санкций и угроз, бьющего из шкатулки Пандоры, так неосмотрительно открытой российским президентом Владимиром Путиным…
Понятно, что официально новое название партии власти интерпретируют несколько иначе. «Мы обязаны возродить единство страны, целостность народа, мир среди наций, трудолюбие нашему будущему поколению. Мы всегда должны быть верны предкам, землю и этот народ нам доверили наши предки. Мы его должны передать следующим поколениям. Это наш родовой долг. Поэтому, мы считаем целесообразным, чтобы самая главная политическая организация страны называлась «Аманат». В этой связи сегодня на съезде депутаты фракции мажилиса предлагают переименовать партию в «Аманат», - так расшифровал свое предложение спикер мажилиса Ерлан Кошанов. С ним согласен и Токаев: «Аманат» - глубокое понятие, обладающее особым символизмом в истории, культуре нашего народа. Оно олицетворяет немеркнущие идеалы независимости, ценности сильной государственности и общего национального единства, бескрайние просторы нашей родины, которые завещали нам предки. Мы должны сохранить и укрепить это бесценное наследие. В этом заключается наш священный долг перед прошлыми и будущими поколениями». Хорошо, что президент не упомянул «родовой долг», а то некоторые казахстанские политики, вроде Олжаса Сулейменова, уже начали судить о людях по их родовой принадлежности, а это, простите, уже ни в какие ворота.
Зато президент сказал, что «ребрендинг партии – это не столько её переименование, сколько перестройка всей партийной работы». Правда, конкретики в плане «перестройки» пока мало. Кстати, бросается в глаза само слово – Перестройка – именно так назывался горбачевский план по модернизации КПСС и СССР, который известно чем закончился. Что касается «перестройки по-токаевски», то она описывается, как «новая культура взаимоотношений, основанная на доверии и сотрудничестве», в которой «интересы народа – это и есть главный приоритет партии» (и как тут не вспомнить советские лозунги – «планы партии – планы народа»?). Представить себе, что вчерашние партийные бонзы и чиновники вдруг поменяют принципы своей работы довольно сложно, особенно, в том, что касается наказа Токаева: «На первом месте должен быть «живой» диалог с избирателями». И это было сказано на съезде, проведенном, как и предыдущий – онлайн. Или «на удаленке» теперь у нас и есть «живой диалог»?
Странным выглядит и желание Токаева оживить политическую жизнь: «Депутатские фракции должны взять на себя организацию диалоговых площадок и по итогам их работы добиваться видимых результатов, желательно перенести фокус общественных дискуссий с социальных сетей и городских площадей в стены парламента и маслихатов. Это очень важная задача. Фракции должны использовать не только инструмент депутатских запросов, но и возможности парламентских и общественных слушаний, публичных дебатов, в конце концов. Если потребуется, нужно поднимать вопрос доверия к конкретным членам правительства и акимам. Рейтинг депутатов партии всех уровней должен, прежде всего, базироваться не на заготовленных отчётах, а на реальных делах, решениях проблем граждан».
Как вообще технически можно перевести «фокус общественных дискуссий с социальных сетей и городских площадей в стены парламента и маслихатов»? Общественные дискуссии не фокусируются на соцсетях, а проводятся в них, и перевести эти обсуждения в здание парламента можно, только если власти начнут свободно пускать граждан в стены мажилиса, а депутаты и спикер перестанут убегать от журналистов. В противном случае, «очень важная задача» просто неосуществима – прелесть соцсетей как раз в том, что говорить можно всем и можно все, что вздумается. А то, что об этом думает господин Токаев, он сказал в обращении 7 января, когда заявил, что «отдельные так называемые «правозащитники» и «активисты» ставят себя выше закона и считают, что они вправе собираться, где хотят, и болтать что хотят». По мнению президента, это из-за желающих говорить свободно людей «зауживается Интернет, в результате чего страдают интересы миллионов граждан и отечественного бизнеса». То есть, не из-за того, что власти блокируют интернет, а вот из-за того, что люди «болтают что хотят». Логика тут из разряда «изнасиловали из-за короткой юбки». Можно ли ожидать с ней в парламенте «гласность» - огромный вопрос.
Довольно специфическое определение дает президент Токаев и термину «очковтирательство», по его мнению, причиной ему является «популизм» - неосуществимые обещания, которые партия власти дает населению. «В первую очередь, нужно выполнить обещания, высказанные в электоральный период. Другое дело, партия не должна увлекаться популизмом, обещать невыполнимое, а затем «бить по голове» премьер-министра и членов кабинета, требуя нужные цифры. Так рождается скепсис и недоверие людей к партии, со всеми крайне негативными последствиями. Всё это вместе называется «очковтирательством», которое прямым образом сказывается на социальном самочувствии людей и внутриполитической стабильности. Такое положение дел, тем более в условиях геополитической турбулентности, для нас абсолютно неприемлемо». По нашему же мнению, то, чем занимаются наши чиновники, происходит вовсе не из того, что они были щедры на какие-то нереалистичные обещания, а просто потому, что они не могут выполнять и свои даже самые естественные функции.
И хотя Токаев в целом не стал представлять свою политическую программу на съезде Нур Отана – Amanat-а, кое о чем он все же проговорился, когда сказал, что партия должна «принимать самое активное участие в жизни общества - например, в прямых выборах акимов… не только сёл, но и районов, которые планируют провести в будущем». Таким образом, мы видим, что ожидаемые обществом перемены, вроде прямого избрания местных властей с настоящим бюджетом – акимов областей и городов – Токаевым по-прежнему не рассматриваются даже в будущем. Если даже это не включается в политические реформы, то стоит опять ожидать, что они будут носить исключительно декоративный характер.
Еще несколькими штрихами, которые говорят о том, что больших изменений ожидать не стоит, является позиция Ерлана Кошанова, который говорит от имени партийной фракции и парламента, отвечая на вопросы о возможности смены названия столицы и полной отмене конституционных гарантий первому президенту. «Такого вопроса на повестке дня нет». Какие тут могут быть выводы? Довольно простые. С учетом того, как «прилетает» России, и как жестко это все задевает Казахстан, который торговал с внешним миром именно через ее территорию, и теперь банально не может получить оплаченные грузы, можно предположить, что вряд ли теперь Токаев захочет проводить в стране такую «встряску», как выборы. Если ранее чрезвычайные меры по контролю цен еще как-то могли успокоить власти, которые могли надеяться приглушить страхи по поводу обнищания населения, то теперь, глядя, как тенге «ныряет» вслед за рублем, это, очевидно, невозможно. Тут может даже не помочь ставка на «договорняк» с превращением мажилиса в «многопартийный парламент», тотальное обнищание способно вызвать очередной всплеск протестов, тем более, что в январе была сломана психологическая установка по поводу незыблемости и всемогущества властей и силовых органов.
Конечно, власти также прекрасно понимают, что просто свернуть перемены нельзя. Но пока все, что они делают, носит лишь символический или формальный характер. Вот, к примеру, сняли совершенно скомпрометированного пытками задержанных демонстрантов министра внутренних дел Тургумбаева, но не наказали – он остается советником президента, то есть в таком кадровом резерве. Ответ на вопросы по этому поводу такой же – «не он же лично пытал». Что касаемо арестов среди силовиков, которые пытали людей, то они также проходят в такой тайне, что коллеги задержанных даже выходят несанкционированно протестовать против этого. Настолько они чувствуют свою силу и возможность диктовать властям право неприкасаемости для себя, а не верховенства закона. Не знаем, считать ли уступкой обществу решение о сносе бывшей резиденции президента, сгоревшей в ходе штурма в Алматы, но даже если так, то это опять же всего лишь символическая вещь.
Таким образом, вместо действий и перемен у нас, судя по всему, будет максимальное затягивание и ожидание, что ситуация измениться сама по себе. Именно это мы видели в случае с оценками войны в Украине, начатой союзником Акорды – Кремлем. Почти 5 дней понадобилось Токаеву, чтобы высказаться по этому поводу. И то, вместо четкой позиции, какие-то неуверенные словеса «за мир», и то - с явным пророссийским оттенком – без осуждения агрессии и с выставлением в качестве причины конфликта – «неисполнение Минских соглашений», то есть косвенным возложением вины за нападение России на саму Украину. Понятно, что такая позиция вызвана тем, что руководство Казахстана стало заложником ситуации, когда с одной стороны санкции против РФ начали жестко бить по нашей экономике, а с другой – сказать слово против Кремля спасенное им в январе оно просто не может. В Нур-Султане, видимо, надеялись, что все решится за 2-3 дня, россияне захватят Киев и поставят там свою марионетку, а потом можно будет и высказаться. Теперь же, когда ясно, каким деструктивным стало решение Путина напасть на соседа, приходится изворачиваться, делая твиты на английском, воздерживаясь от голосований в ООН и вести беседы на отвлеченные темы. Но забалтыванием проблемы не решить, а оттягивание кардинальных мер опасно не меньше, чем рискованные шаги, потому, что чем дольше и больше корабль нашей государственности так и будет «Amanatom» -заложником внешних обстоятельств, тем меньше шансов на то, что однажды он сможет вырулить в спокойные воды.
